[31 October 2009, 07:22]
liberalismens
Из нашей рассылки "Человек и религия в современном мире".
Родерик Нэш ПРАВА ПРИРОДЫ История экологической этики (продолжение)
Альберт Швейцер оказался более "удачливым" в распространении идей экологической этики в США, чем Уайтхэд, вероятно потому, что его философия выглядела не такой сложной, и проникся ею он в самом центре Африки. Родился он в Эльзаско-Лотарингской области между Францией и Германией в 1875 г. и , подобно Торо, Мюиру и Генри Салту резко порвал со своей средой и условностями своей культуры. Решающим для него был год 1905. Швейцер прервал свою работу в университете (он добился значительных успехов в философии и теологии) и перестал выступать на концертах в качестве органиста с тем, чтобы обучиться медицине. Этим он надеялся помочь коренным жителям Французской Экваториальной Африки. Он говорил, что это ему велел сделать Бог.
В сентябре 1915 г., по прошествии двух лет его пребывания в качестве доктора в Африке, ему довелось плыть на небольшом судне по реке Огове. Был заход солнца и корабль проплывал прямо через стадо гиппопотамов. Швейцер находился на палубе, задумавшись о проблеме, которую он пытался решить многие годы: какая этика жизни является наиболее обоснованной? Внезапно в его мыслях возникла фраза "Благоговение перед жизнью." Собственно, немецкое слово "Ehrfurcht", использовавшееся Швейцером, означает смиренную покорность перед лицом таинственной и необъятной силы. Благодаря этому мистическому озарению и изучению этических учений Индии, Китая и Тибета, Швейцер создал теорию ценности, основанную на "воле к жизни", которой, по его мнению, обладает каждое существо.
Правильное поведение со стороны человека заключается в предоставлении каждому существу такого же почтения жизни, которое он оказывает своей. Сохранение и способствование жизни становится основой этики Швейцера.
Швейцер более чем ясно выражал благоговение перед жизнью, не ограниченной лишь человеческими существами. Он писал, что "величайшей ошибкой предыдущих этиков было то, что они полагали, будто имеют дело лишь с отношениями между людьми". Он считал, что "человек ведёт этичный образ жизни лишь в том случае, если жизнь растений и животных для него такая же святая, как и жизнь людская". Швейцер на этом не остановился и распространил свою этику, подобно Уайтхэду, на все существа. Этический человек, как писал Швейцер в 1923 г., "не ломает ледяных кристаллов, сверкающих на солнце, не рвет листьев с деревьев, цветов и старается не наступить на насекомых". Но если вся жизнь, в том числе, возможно, даже кристаллы льда, является одинаково ценной, если все важно, как часть вселенной, то как следует жить этическому человеку? Как Швейцер мог есть и в качестве доктора мог лишать микробов жизни? Швейцер полагал, что в процессе жизни одни жизненные формы действительно убивают другие формы, но делать это можно лишь в том случае, если это абсолютно необходимо для способствования другой жизни, и если это сопровождается сочувственным чувством "ответственности за пожертвованную жизнь". Всякий раз, когда приходилось "забирать другую жизнь", Швейцер "пропускал свое решение через этический фильтр". Он говорит: "Фермер, который скосил тысячу цветов на своем лугу, чтобы накормить коров, должен на пути домой быть предельно внимательным, дабы не погубить зря какой-либо цветок, растущий у дороги, ибо тем самым нарушает закон жизни, не испытывая при этом особой нужды".
Швейцер также одобрил убийство животных для медицинских исследований лишь в том случае, когда это "действительно необходимо", и лишь с максимальным облегчением боли. Он считал, что так как люди совершают много пагубных вещей, то "долгом всех нас является совершение максимально добрых поступков при любых обстоятельствах". Увидев червя, вымытого дождем на тротуар, Швейцер ложил его обратно в траву, а насекомого, барахтающегося в луже, вынимал из воды. "Когда я помогаю насекомому выбраться из беды, я пытаюсь тем самым искупить часть вины человечества за совершенные им против животных преступления". По тем же причинам Швейцер выступал в защиту животных. В своем эссе, написанном в 1935 г. он призвал "быть добрыми по отношению к животным по тем же самым причинам, в силу которых мы добры к людям". Привилегированный статус людей, по мнению Швейцера, означал не право на эксплуатацию, а ответственность относительно защиты. Это означало "настолько большую революцию для этики", что философы до сих пор отказывались от этого концептуального прыжка. Особенно это касалось Европы и Северной Америки, где традиционно этика связывалась лишь с отношениями между людьми. Швейцер сделал делом своей жизни обдумывание деталей "этики любви ко всем существам".
Подобно Вильяму Лени и Чарльзу Дарвину, Швейцер интересовался историей и будущим этики. Он верил в потенциал этической эволюции. Он писал, что разумный человек должен расширять узкие рамки семьи, сперва, чтобы включить в них клан, затем племя, затем нацию и, наконец, все человечество. Но для Швейцера это было только начало. "В силу того, что мы все относимся к общей природе, мы вынуждены объявить о единстве человечества со всеми существами". Швейцер понимал, что осуществить такую фундаментальную революцию как распространение этики на новые категории существ вовсе нелегко. I-я Мировая война напомнила ему о "прорехах даже в человеческой этике". Но история идей дала ему надежду: "Некогда считалось, что цветные люди не являются людьми, и что к ним не нужно относиться по-человечески. Сейчас так никто не считает". В том же самом духе, в 1923 г. Швейцер предупреждал о том, что этические границы будут продолжать расширяться: "В наши дни считается почти немыслимым вполне резонно с этической точки зрения требовать постоянного уважения ко всем, даже самым ничтожным проявлениям жизни. Однако, приближается то время, когда люди будут удивляться тому, почему они так долго не могли признать то, что вред, наносимый жизни, несовместим с этикой".
Идеи Швейцера достигли США в английских переводах его книг в 1920-х и 1930-х годах. Хотя его холизм был мистическим, он удивительно совпадал с концепцией экологов о биосообщности. Нет живых существ, не обладающих абсолютно никакой ценностью, или обладающих лишь ценностью полезности; каждое существо обладает своим местом в экосистеме, и, как начинают думать некоторые философы и ученые, правом на это место.
Швейцер понимал, что расширившись раз, границы этики будут расширяться и впредь. Залогом того было расширение его славы и влияния. Образ доброго доктора, старающегося не наступить на насекомого или помогающего червяку забраться обратно в почву, прочно укрепился в воображении людей. В 1952 г. Швейцер получил Нобелевскую Премию Мира; десятилетие спустя Р. Карсон посвятила ему книгу "Молчаливая весна". В 1965 г., когда Швейцер умер в возрасте 90 лет, экодвижение уже начинало свой ход курсом, проложенным им.
Продолжение следует…
http://liberalismens.livejournal.com/226993.html